«ЖИЗНЬ КУВЫРКОМ»: АЛЕКСЕЙ РЕМИЗОВ

 

Под-секция 1. Литературоведение

 

Талалаева Е.В.

аспирант ФГБОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет»

«ЖИЗНЬ КУВЫРКОМ»: АЛЕКСЕЙ РЕМИЗОВ

Одни писатели идут намятой тропой –

пробойной дорогой с готовым словарем,

сжившимися образами и установившимся

взглядом на вещи, мысли и события, без

всякого намека на свой взгляд, свое ухо и

свою руку, и даровитейшие из них – летописцы –

могут оставить большую писаную память

в книжную казну. Другие же писатели прут напролом,

проминая и пробивая тропу, со своим словом,

 со своим глазом, ухом и рукой, и даровитейшие

из них  строители – «могут оставить неменьшую

писаную память и пример».

А.Ремизов, «Крашенные рыла» (1922)

 

Жизнь и творчество Алексея Михайловича Ремизова (1877-1957) стали предметом «пристального» научного изучения российских литературоведов сравнительно недавно. На это есть много причин. Одна их них – отрицательное отношение советской власти к писателям-эмигрантам, другая причина связана с трудностью восприятия произведений писателя-модерниста, особенностями его мировоззрения. Как справедливо заметил Иван Александрович Ильин – философ русского зарубежья, первый и глубокий исследователь творчества Ремизова, «чтобы читать и постигать Ремизова, надо «сойти с ума». Не помешаться, не заболеть душевно, а отказаться от своего привычного уклада и способа воспринимать вещи. Надо привести свою душу в состояние некоторой гибкости, лепкости, подвижности; и, повинуясь его зову, перестраивать лад и строй своей души почти при каждом новом произведении Ремизова» [1, с. 80].   

Ремизова трудно не только изучать, но и просто читать – без читательской подготовки не обойтись, прежде всего, в силу стилистика его прозы, являющейся камнем преткновения. Ремизов – виртуоз «подсловья, которым богата речь» [2, с. 105]. Раннего Ремизова еще сравнительно нетрудно читать; только отдельные словечки время от времени гонят к Далю или к энциклопедиям. В позднем труднее идти за «извилистой мыслью» [3,  с. 15] писателя. Иногда фразу не понимаешь, пока не найдешь правильную интонацию (как при чтении письма от малограмотного, где нет знаков препинания или они поставлены неправильно). Впечатление «непричесанности» усугубляется еще и тем, что многие книги А.М. Ремизова неуловимы по жанру. В «Посолони», например, к фольклорным миниатюрам, расположенным по временам года, прибавлена «поэма»-повесть о Алалае и Лейле, а в конце читатель получает целые страницы ученых примечаний, как будто это диссертация, впрочем и в тексте писатель любит приводить годы рождения и смерти, как в учебниках или словарях.

Алексей Михайлович Ремизов – «мастер слова и живописец образов, художественный и духовный отклик которого настолько своеобразен и необычен, что литературный критик, желающий постигнуть и описать его творчество, оказывается перед очень тонкой и сложной задачей. Ремизов как писатель не укладывается ни  в какие традиционно-литературные формы, не поддается никаким обычным «категориям»; и притом потому, что он создает всегда и во всем новые, свои формы, а эти литературные формы требуют новых «категорий» и что еще гораздо важнее, - требуют от читателя и от критика как бы новых душевных «органов» созерцания и постижения [1,       с. 79]. 

Художественный критик ставит перед собой определенную цель – исследовать произведения искусства и осуществивший их творческий акт, а не жизнь и не личность самого художника. Но творчество А.М. Ремизова является исключением: он сам не только не устраняет свою личность из собственных произведений, но сознательно вплетает себя в них. Герои Ремизова становятся живыми участниками его личной жизни, а автор выступает сам среди своих образов. Таким образом он заставляет критика обратиться к первоисточнику исследуемых произведений, являющемуся лучшим и необходимым пояснением для многого в его творчестве. Чтобы увидеть и понять Ремизова-художника, необходимо вступить с ним в личное общение, прочувствовав все перипетии его жизненного пути.

Алексей Михайлович Ремизов родился 6 июля 1877 года в Москве, в Замоскворечье, в богатой купеческой семье, известной своими культурными традициями. Замоскворечье – хранилище древних нравов и укладов, связанных с церковностью, а нередко и со старообрядческой, сформировало то особое мировоззрение и мироощущение писателя, в котором тесно переплетаются суеверия и вера, «сон», сказка, легенда, сказ и приметы, быт сросся с обрядом, льется великолепный и певучий московский говор, царит страх до муки и до пота и в домовых, и в ведьм, и в чертей и во всю тысячелетнюю нежить и нечисть русского мифа, в котором странники и странницы, чудотворцы, знахари, бабки, монахи и всевозможные юродивые привечаются, выслушиваются, нагоняют страх своими темными речами, вещаниями, присловиями и несмыслиями. Этот океан народного быта, народной были и небывальщины, предчувствий, страхов и видений, русско-народного слова и мечты своими водами струится в творчестве А.М. Ремизова еще богаче и живее, чем у Н.С. Лескова, у В.И. Даля и у Н.В. Гоголя, которых писатель называл своими главными литературными учителями.

Ильин объясняет этот факт просто: Ремизов обладал исключительно нежной, сверхчувствительной, сверхвпечатлительной душой от рождения обреченной на муки и страдания в земной жизни. Этот человек «завернут» в свой внутренний мир, одинок, фантастичен, он живет своей внутренне богатой, «затаенной» жизнью. Он слишком рано начинает понимать, что «люди вообще существа грубые… и глупые… и лютые», и сердце его никогда не перестанет содрогаться от этого.

Таким человеком и был А.М. Ремизов: многие его не понимали, одни считали его чудаком, другие упрекали его в том, что он прибедняется и играет роль «юродивого интеллигента», а третьи прямо обвиняли в лицемерии. Претензии эти были не без основания: воспоминания современников свидетельствуют об обособленном образе жизни писателя, под час замкнутом, о его странностях и причудах как в быту, так и в поведении, не поддающихся объяснению. Григорий Адамович, к примеру, считал А. Ремизова «очень сложным, очень противоречивым, замечательным и несносным писателем» [4]. Переходя на современные термины, Ремизов создал себе имидж писателя-«сбоку-припеку», никому не нужного, всеми обиженного, живущего в выдуманном фантастическом, а лучше сказать, сказочном мире, постоянно сетующего на трудность своего бытия, но, при всех «муках», писатель-«сбоку-припеку» Алексей Ремизов удостоился восьмитомным собранием сочинений до революции, оказал огромное влияние на молодую прозу в ранний советский период (причем когда его в России уже не было) и написал свыше восьми десятков книг.

Сквозь очень уж колоритный бытовой образ не то древнерусского писца, не то дедушки-колдуна, не то гнома-шутника, сквозь «Старообрядца череп, нос эсера, / Канцеляриста горб и Дьяковы персты» (Городецкий) трудно пробиться к творчеству Ремизова. Потому высокая автобиографичность прозы, о которой твердят многие современные ремизоведы, порой оказывается несостоятельной для анализа произведений, что несомненно требует иных подходов к исследованию.

Сверхчувствительность, обнаженность «сердечных нервов» с одной стороны обостряла чувство одиночества у писателя, его желание не выставлять напоказ и не выдавать свои страдания, а с другой – чтобы избежать полной замкнутости, толкала его на поиск родной, столь же нежной души. Такой дар Божий А.М. Ремизов обрел в лице своей жены Серафимы Павловны Ремизовой-Довгелло, которой он посвящал все свои произведения. Жена и мать – вот два прототипа всех женских персонажей произведений писателя. Серафима Павловна была не только верной спутницей писателя и его музой, благодаря ей Алексей Ремизов увлекся глаголицей, стал заниматься переработкой апокрифов и контактировать со многими крупными медиевистами того времени, в частности с Ильей Александровичем Шляпкиным, чьей ученицей была Серафима Павловна, действительный член санкт-петербургского археологического института. Она была известным специалистом-палеографом, в 20-30-е гг. читала курс славянской палеографии в Сорбонне и всю жизнь помогала Ремизову в его занятиях древнерусской литературой, что вылилось в цельный мощный пласт поэтики писателя.

Для Ремизова, чье художественное сознание включало в себя многие мироощущения русского модернизма рубежа XIX-XX веков, глаголица – это своеобразный эзотерический язык, понятный ныне лишь избранным и потому имеющий сакральное значение, язык, придающий простым предметам особый, экзистенциальный смысл. Результат увлечения древнерусской культурой – публикация «Плача девушки перед замужеством» в газете «Курьер» в 1902 году – первого произведения Ремизова, напечатанного под псевдонимом Николай Молдаванов, а в дальнейшем и таких произведений, как: «Лимонарь» (1907) - книга преданий, апокрифов, книга сказок «Посолонь» (1907), «Докука и балагурье (1914), «Весеннее порошье» (1915), «За Святую Русь» (1915), «Укрепа» (1916), пьесы «Царь Максимилиан» (1919), «Бесовское действо» (1907), «Трагедия о Иуде» (1908), «Действо о Георгии Храбром» (1912)

Обращение к народной культуре, в которой веками уживались язычество и православие, подтолкнуло Ремизова к духовным исканиям. Стригольники, богомилы, гностические учения и иные концепции породили одну из крупных тем его творчества – «Основной вопрос о судьбе, о человеке и о мире: о человеке к человеку и о человеке к миру. – Что есть человек человеку? – Человек человеку бревно, стена. Человек человеку подлец. Человек человеку дух-утешитель», которую можно проследить в романе «Пруд» (1905), повестях «Часы» (1908), «Пятая язва» (1912), «Крестовые сестры» (1910), «Неуемный бубен» (1909), рассказах «На этапе» (1903), «Серебряные ложки» (1906), «Крепость» (1906).

Собрание сочинений А.М. Ремизова, вышедшее в 1910-1912 гг., показало целостность художественного мира писателя, парадоксально соединившего в себе балагура и сказочника и изобретателя кошмара и ужаса, что было принципиально для Ремизова.

В годы революции Ремизов пережил творческий подъем. Он воспринял революцию как мировой пожар, в огне которого уничтожается старое, но, к несчастью, не рождается новое. Об этом он писал в хронике февральской революции «Всеобщее восстание» (1918), переработке высказываний философа Гераклита «Электрон» (1919), книге «Огненная Россия» (1921) и обобщающей книге «Взвихренная Русь» (1927). Скорбь по Руси выражена в «Плаче о погибели русской земли» (1917), лейтмотив которого – невозможность социального переустройства жизни без нравственного возрождения людей.

В 1921 году А.М. Ремизов вместе с супругой покидает Советскую Россию, надеясь в скором времени вернуться на родину. Но колесо истории повернулось иначе, и Ремизов всю свою оставшуюся жизнь провел в эмиграции, скитаясь по Европе, и окончательно осевши в Париже.

Годы эмиграции были для Ремизова годами постоянной тоски о России, но также и временем плодотворной творческой работы. В это время создавались произведения, порожденные памятью писателя: книга, посвященная воспоминаниям детства «Подстриженными глазами», годам ссылки – «Иверень», петербургскому периоду жизни – «Встречи. Петербургский буерак», годам парижской эмиграции – «Учитель музыки», книги, посвященные воспоминаниям жены писателя «Оля» и «В розовом блеске».

Погружение в мир сказок, легенд и древнерусских сказаний стало для Ремизова еще одним мысленным путем на русскую землю. Он публикует сборник переработок сказок и церковных легенд «Три серпа» (том 1 и 2, 1927), «Образ Николая Чудотворца» (1931), «Голубиная книга» (1946), создает цикл пересказов древнерусских повестей о любви и судьбе («Соломония», «Савва Грудцын», «Брунцвиг», «Мелюзина», «Бова Королевич», «Тристан и Исольда», «Повесть о двух зверях: Стефанит и Ихнелат», «О Петре и Февронии Муромских», «О Григории и Ксении Тверских»).

Алексей Михайлович Ремизов, как личность творческая и творящая, при всей своей «писательской плодовитости», не ограничивался этим занятием. Он часто обращался к жанру рукописных книг-альбомов, создав целые серии рисунков к своим произведениям. П. Пикассо, М. Ларионов, В. Кандинский, Н. Гончарова, М. Добужинский и многие другие художники высоко ценили творчество Ремизова-графика. Ю. Анненский отмечал, что «Ремизов несомненно мог бы рисовать, как Серов, как Репин или как Малявин. Но их музы его не вдохновляли. <…> Ремизов создавал полудетские, полузаумные графические фантасмагории, удивлявшие меня игрушечностью при глубоком графическом мастерстве. Он рисовал замечательно и диковинно».

Алексей Михайлович придумал шуточное «тайное общество» Обезьянья Великая и Вольная Палата (Обезвелволпал) – своеобразная игра для детей и взрослых. Основателями придуманной страны были фантастические обезьяны, принимавшие в свои ряды только добрых, талантливых и веселых людей. Возглавлял общество невидимый царь обезьяний Асыка, а всеми делами управлял бессменный канцеляриус Ремизов. Членами Обезвелволпала были Блок, Горький, Ахматова, Гумилев, Сологуб, Белый, Розанов.

Проза Ремизова тематически чрезвычайно многосторонняя, содержит элементы символизма (сгущение, уплотнение) и экспрессионизма (чрезмерность, преувеличение). Кроме средств народной поэзии, как например, повторы и четко выраженная ритмизация, у Ремизова можно встретить и остранение посредством стилизации устной речи (сказа), вложенного в уста вымышленного персонажа. В языке Ремизова сочетаются привязанность к древним формам русского языка и стремление к обновлению поэтических средств; он использует также элементы языка книг XVII века, равно как диалектальную и народную лексику, при этом Ремизов неукоснительно отказывается от европейских заимствований.

Для произведений А.М. Ремизова характерна фрагментарная композиция, соединение разрозненных эпизодов произведений. Сюжетный стержень повествования слабо ощущается, основные события затушевываются, место обобщающего изложения занимает показ частных эпизодов или деталей быта. Персонажи изображаемого общества лишены внутренней связи друг с другом, они живут в одиночном мире-заключении, в котором «человек человеку – бревно».

Утрированный образ неприкаянного писателя, даже при кратком и поверхностном анализе творчества Ремизова, никак не согласуется с его основными художественными устремлениями, которые развивались в общем русле исканий начала XX века. Яркий и самобытный писатель, занимающий в истории русской литературы почетное место как мастер и уникальный стилист художественного слова, оказавший заметное влияние на Алексея Толстого, Михаила Пришвина, Евгения Замятина, Бориса Пильняка, писателей группы «Серапионовы братья» - вот кем был А.М. Ремизов.

Интерес к творчеству Алексея Михайловича Ремизова начался с 1960-х годов за рубежом (Р. Джексон, Каталин Сёке, Антонелла д’ Амелия, Г.Н. Слобин, А. Ранит, Е. Синани, И. Кодрянская, Т.П. Уитни, Н. Резникова, О. Раевская – Хьюз) и с 1980-х годов в России (А.М. Грачева, А.А. Данилевский, Е.В. Тарышкина, А. Михайлов, И.П. Карпов, Н.А. Нагорная, Н.Л. Блищ, Т.Е. Стоянова, А. Лавров, И. Данилова, Е. Обатнина), а пиком явились 1990-2000-е годы: регулярно проводились конференции (Санкт-Петербург,1992,1997), издавались сборники статей и монографии, активно писались и защищались диссертации. В целом определился спектр тем, традиционно связываемых с ремизовской поэтикой: коллажная и орнаментальная техника повествования; интерполяция различных дискурсов и жанров; влияние синкретической устной традиции и каллиграфической культуры; легкость переходов между различными гранями действительности, будь то «сон», «обыденность», «миф» или «литература»; проблема «маленького человека», которая трансформируется в тему «маски».

Несмотря на весь этот научный интерес к творчеству писателя, Ремизов и по сей день остается одним из самых малоисследуемых и малоизвестных широкому кругу читателей писателей начала XX столетия.

Самый замечательный и, к сожалению, самый не оцененный послевоенный период  Ремизова: здесь что ни книга, то шедевр, среди которых – собрание снов «Мартын Задека», мемуары необычные «Мышкина дудочка» и более обычные «Подстриженными глазами», демоника «Бесноватых» и одно из самых значительных произведений русской критической эссеистики «Огонь вещей. Сны и предсонье».

В Ремизова нужно вчитываться, о нем надо знать, его необходимо изучать, а для этого его нужно издавать: и раннее, и позднее, и не видевшее света, что, к сожалению, в современной ситуации отсутствует. В конце концов, когда-нибудь в читательском сознании выкристаллизуется новый образ А.М. Ремизова: не юродивого (каким его выставлял не один критик), а одного из самых серьезных писателей России, писателя необычайного диапазона и своеобразия.  

Литература

  1. Ильин И. О тьме и просветлении. Книга художественной критики: Бунин. Ремизов. Шмелев. – М.: Скифы, 1991.
  2. Ремизов А.М. Крашенные рыла. – Берлин, 1922.
  3. Ремизов А.М. Пляшущий демон: Танец и слово. – Париж, 1949.
  4. Рецензия на «Новый журнал» в газете «Новое русское слово» от 5 июля 1958.