Образ японского военного в российской печати начала ХХ века

 

 

ПОД-СЕКЦИЯ 6. История России

 

Пышнограев С.В.

Аспирант кафедры Истории России

Воронежского государственного

педагогического университета

 

Образ японского военного в российской печати начала ХХ века

 

Начавшаяся в 1904 г. русско-японская война показала неспособность российской государственной системы противостоять серьезным для страны угрозам.

Оценка этой войны в российском обществе менялась на всем ее протяжении. Первые дни войны привели к всплеску патриотических настроений. Дальнейший неудачный ход боевых действий сделал ее обузой для народа. Военные события стали восприниматься  более сдержанно, даже отрицательно. Это дало благодатную почву для использования военных неудач для антиправительственной агитации, проводившейся различными революционными организациями.

Таким образом, русско-японскую войну 1904-1905 гг. можно рассматривать как одну из причин Первой русской революции.

Отношение русского общества к русско-японской войне, ее восприятие,  невозможно полностью раскрыть без представления образа японца, сложившегося в общественном сознании Российской империи накануне войны и под влиянием событий на театре военных действий.

Данной проблемой занимались Е.С. Сенявская, М. Ларюель.

Источниками данной работы послужили публикации российских периодических изданий начала ХХ в., материалы, собранные РГАВМФ,  произведения В.И. Семенова «Расплата»,  Ф.П. Купчинского « В японской неволе».

Цель статьи – показать образ японца, сформировавшийся в российском общественном сознании под влиянием периодической печати опубликованных воспоминаниях участников событий русско-японской войны.

Уже на рубеже XIX – ХХ веков в России чаще стали  публиковаться работы о Японии и японцах. Это было вызвано повышенным интересом к этой стране как сопернику в освоении Дальнего Востока. Большое количество  информации предоставляли заметки людей, побывавших в Японии в разное время. Уже тогда в русской печати  присутствовали отрицательные оценки японцев как нации.

В некоторых статьях прямо говорится о «желтой опасности», которая несет угрозу всему цивилизованному западному миру – Европе в первую очередь. Россия представлялась особым «буфером», который призван задержать нашествие «желтокожих макак».

В конце XIX в. в России была выпущена «Мемория о военных намерениях Японии против России в 1898, 1896 и 1897 г. По воспоминаниям, заметкам и материалам и о некоторых особенностях японской национальности.» В данной работе прямо указывается на неразвитость японцев как нации: «Отличительная особенность японской нации – полное отсутствие своего национального великого и поэтому подражательская способность должна была прогрессировать в ущерб творческой инициативе, которой так резко отличаются европейские и азиатские народы, в отличие от малайской группы народов, к которой,  несомненно принадлежат японцы.» (курсив наш – С.П.) [1]

В документе отмечалось скрытность и хитрость японцев, а также их ненависть к европейцам, особенно англичанам, которые «не видят различий между японцем и обезьяной», но автор допускает возможность союза России и Японии с большими выгодами для последней. [1]

Автор «Мемории…» подполковник Будиловский и подобные ему авторы все и заслуги японской культуры  приписывают блестящей способности японцев к перениманию наиболее выгодных им достижений иных цивилизаций.

«Японцы – великие подражатели», они не просто слепо копируют, но делают это обдуманно, тщательно выбирая только то, что им нужно, то, что может принести прямую пользу их народу. В процессе копирования они даже улучшают воспроизводимый объект.

Также подчеркивается, что при выборе образца для создания своих вооруженных сил японцы выбрали Францию (сухопутная армия) и Великобританию (военно-морской флот). После поражения Франции в франко-прусской войне 1870-1871 гг., французских инструкторов в японских войсках заменили немецкие, а армия стала создаваться и вооружаться по немецкому образцу и с помощью германских заводов.

За основу формирования военного флота  была взята английская военно-морская школа. Система подготовки личного состава была скопирована с британской, а многие  офицеры (адмирал Х. Того – напр.) проходили стажировку на кораблях Королевского военно-морского флота Великобритании. В некоторых публикациях указывается, что японский флот стал своеобразной испытательной площадкой для английского судостроения.

В 1903 г., когда угроза войны стала явной, в российской прессе началась активная кампания по подготовке общественного мнения на случай открытия боевых действий. Газеты и журналы публиковали статьи и заметки в которых сравнивались боевые потенциалы русского и японского флотов, особенности стратегического положения, но  все издания соглашались, что победа будет за Россией.

Одним из направлений было раскрытие угрозы «желтой опасности», исходившей от Японии. Например, в своих телеграммах газета «Котлин» заявляла: «Японцы хотят создать паназиатский союз. Надо предупредить о желтой опасности все народы Европы» [2, л. 3].   В то же время, данное издательство не отрицало частных успехов японцев в возможной войне, но не допускало их победы. Авторы отмечали, что русский солдат превосходит японца: «Да к тому же и личный состав! С одной стороны доблестные стойкие молодцы, а с другой какие-то пресмыкающиеся твари.» [6]

Боевые качества  японских вооруженных сил до войны и в первый ее период оценивались крайне низко. Особое внимание уделялось боевому духу японских вооруженных сил и описанию экзотичных для европейца японских воинских обрядов (харакири – напр.).

Говоря о моральных качествах японцев, авторы публикаций отмечают, что это люди чести.  Поэтому первый удар по порт-артурской эскадре, названный в западной прессе «образцовым», «новым словом в военной науке» и «отказом от догматов и косности прошлого» у нас называли не иначе как «воровским ударом» [3].

После этого события японцы часто рисовались  как  люди без чести, для которых предательство и подлая военная хитрость является обычным делом. Вместе с этим забывалось, что японские военные традиции не просто  допускали, а одобряли использование разного рода военных хитростей  по отношению к противнику, что успешное применение таких приемов для японца было таким же образцом доблести, как и открытый бой. Предательство же наоборот рассматривалось крайне негативно в японской культуре, основу которой составляла верность, как своему господину, так и своему государству. Одним из первых, кто выделил данную проблему перед русским обществом, был участник русско-японской войны В.И. Семенов, который в своей трилогии «Расплата» рассматривает особенности японского воинского менталитета.

В своей документальной повести В.И. Семенов выносит на суд общественности еще одно качество японцев – милосердие к пленным.

В.И. Семенов отмечает: жестокое обращение с пленными – это реалии японской жизни. Чем доблестней показал себя побежденный противник, тем больше мучений он заслуживает. Во время своего пребывания в плену, он отметил,  что японским солдатам и офицерам приказали относиться к русским пленным «по европейски», не унижая их и не подвергая никаким мучениями пыткам [7, с. 126].

Большинство японцев восприняли этот приказ с трудом и при всяком удобном случае старались унизить пленных россиян. Так, например, русские пленные офицеры всегда имели дело с  гораздо более младшими их по званию японскими военнослужащими. Россияне вынуждены были выполнять их приказы, что не могло сказаться на самолюбии военнопленных и их психологическом комфорте. Вместе с тем, японцы, главным образом офицеры, были подчеркнуто вежливы к пленникам и старались их не игнорировать их просьбы, особенно высших чинов.

Ф.П. Купчинский отмечает частые случаи грабежей русских военнопленных японскими солдатами, если рядом не было офицеров. Также он говорит о добывании русских раненых пленных [4, с. 6].

Как и В.И. Семенов, Ф.П. Купчинский отмечает, что внешнее хорошее обращение с пленными было лишь игрой на публику, показухой для иностранной прессы.

После Цусимы оценка японцев в прессе резко меняется. Это обусловлено возросшим количеством публикаций, содержащих информацию, полученную от участников событий, переживших Цусимское сражение и пораженных его результатами. В газетах и журналах появляются публикации содержание которых противоположно содержанию номеров, выпущенных до начала войны и в первый ее период. Теперь японцы представляются такими же людьми, как и русские, даже превосходя последних. Главный акцент делался не на моральные качества солдат  и офицеров, а на уровень их подготовки - японцы были обучены гораздо лучше россиян.

Таким образом, образ японского солдата, представленный в российской прессе начала рубежа XIX – ХХ вв. изменялся с течением боевых действий на Дальнем Востоке и последующей публикацией впечатлений и воспоминаний участников событий, которые показали, ошибочность мнений о нем в первые периоды войны.

 

 

Источники и литература:

 

  1. РГАВМФ Ф. 9. Оп. 1. Д. 393. 13 л.
  2. РГАВМФ Ф. 763. Оп. 1. Д. 417. Ед. хр. 12.
  3. Воронежский телеграф. – 1904. – 19 февраля. - № 33.
  4. Купчинский Ф.П. В японской неволе. Очерки из жизни русских пленных в Японии в г. Мацуяма на острове Сикоку. – СПб.: Издание П.А. Артемьева, 1906. – 268 с.
  5. Ларюель М. «Желтая опасность» в работах русских националистов начала века \\ Русско-японская война 1904-1905ю Взгляд через столетие. Международный исторический сборник под редакцией О.Р. Айрапетова. – М.: Три квадрата, 2004. – 656 с.
  6. Политические горизонты \\ Котлин. – 1903 – 19 декабря.
  7. Семенов В.И. Расплата: Избранное в 2-х томах. – СПБ.: изд-во «Гангут», - 2009. – Т. 2. – 386 с.
  8. Сенявская Е.С. Противники России в войнах ХХ века: Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества. – М.: «Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006. – 288 с.