Габдулина Айнур Жумагазыевна

Культурное наследие в исследованиях тюрксикх ппамятников

ПОД- СЕКЦИЯ 5. История зарубежных стран.

Габдулина Айнур Жумагазыевна

кандидат исторических наук, старший преподаватель

кафедры истории Казахстана Казахского

Агротехнического университета им. С.Сейфуллина

Культурное наследие в исследованиях тюрксикх ппамятников

Опыт многолетнего исследования тюркского наследия позволил понять не только необходимость всестороннего изучения памятников, выявления особенностей генезиса культур тюркских племен на территории Казахстана и вклада тюрков в развитие мировой цивилизации.

Уважение к памяти тюркских предков казахов, живших, созидавших и творивших на казахской земле, стали основанием для бережного отношения к их памяти. Поэтому с первых дней исследования тюркских памятников в процессе первичной документации, составления карт, планов, схем, фотографий и описаний и составления паспортов была выработана концепция о необходимости сохранения наследия в естественной среде обитания, в первозданном ландшафте степи.

Каждая эпоха развития кочевой культуры своеобразна, ярка и наделена чертами присущими только ей. Достижения в области освоения мирового опыта с одной стороны и вклад кочевых племен в сокровищницу мировой цивилизации с другой, трудно переоценить.

Тюркский кочевой мир, принявший эстафету культурных достижений предшественников предыдущей эпохи (саков, сарматов, усуней, канглов), вносит в многоцветие степной культуры свой колорит и предстает в ином облике. Опыт предшественников не исчезает, он усвоен, переработан, заново осмыслен и в дополненном виде вновь удивил мир в эпоху средневековья.

В пространственном отношении культуры тюркских этносов по-прежнему занимают центрально-азиатский степной коридор. Но только время, растянувшись шире, становится ближе к современности, а духовные ориентиры, сохраненные в легендарных преданиях, характеризующих мифологическое мышление тюрков, и переданные в письменных памятниках и других видах искусства ложатся в основу этнического самосознания современных народов тюркского мира.

Длительное время кочевники тюрки сооружали святилища по всей степной полосе Центральной Азии, многие, из которых были изучены и нашли отражение в научных публикациях авторов. Большинство святилищ постигла печальная участь, они разрушены. Материалы из исследованных памятников в лучшем случае осели в музеях, в худшем — безвозвратно потеряны.

Начатые в конце восьмидесятых годов работы, связанные с поиском и сохранением культовых памятников на высокогорном святилище Мерке оказались оправданными.

Одним из уникальных мемориальных памятников тюрков Жетысу, являются комплексы ритуальных объектов, небольших храмов-святилищ, на протяжении более чем тысячелетие служивших местом проведения различных обрядовых действий. Расположенное на высокогорных альпийских лугах верховий реки Мерке, святилище тюрков сохранилось почти, что в первозданном виде.

Комплексные археолого-экологические исследования послужили основанием для будущего национального парка Мерке, создание которого начато в 2010 г. Исследования на другом комплексе, именуемом святилище Жайсан, начаты непосредственно и благодаря финансированию по программе «Культурное наследие». Все открытые и изученные археологические культовые памятники, расположенные на заповедных землях средневековых тюрков, реконструированы, отреставрированы и прошли регистрацию в государственных ведомствах. Районы с наивысшей концентрацией культовых объектов, на которых высятся каменные скульптуры обожествленных предков тюрков, совместно с наскальными рисунками, родовыми тамгами, позволили выявить границы сакрализо- ванных территорий, предназначенных для проведения ритуалов поклонения обожествленным предкам.

Благодаря разумной политике государства исследования в Казахстан стали привлекательными для учёных из Японии, Монголии, Турции, Азербайджана, России, Украины, Финляндии, Болгарии, Венгрии и Великобритании и других стран. С научными центрами этих государств налажено тесное сотрудничество и проводятся совместные работы по изучению тюркского наследия. Стимулом для международного сотрудничества является современная информационная открытость нашей страны, которая так же, как и более полутора тысяч лет назад, в период функционирования Западного Тюркского каганата в VI-VII1 вв, вновь открыла пути в Европу.

В письменных источниках, написанных на разных языках: китайских, арабских и персидских, сведениях сирийских, итальянских, грузинских, армянских, в древнерусских летописях сохранилось огромное количество информации по истории средневековых тюркских племен, населявших в эпоху средневековья, степи Центральной Азии, Казахстана и Восточной Европы.

В достаточной степени достоверные, информативные по своему содержанию сведения письменных источников, позволяют выявить характер этнических и культурных связей в эпоху раннего средневековья, с проекцией на широкие пространства Евразии. Результаты перекрестного анализа данных археологии и этнографии тюркских племен указывают на совпадение сведений письменных источников с данными по археологическим памятникам. Комплексный анализ археологических источников, позволивший прийти к выводам по хронологии изученных комплексов и выявить особенности генезиса культуры тюркских племен, совместно с данными по их этнографии, послужил основой для реконструкции общих характерных черт, процесса культурной и этнической консолидации тюркских народов раннего средневековья на описываемом пространстве.

Вместе с тем во всех монографических, научных, учебных, энциклопедических и справочно-информационных изданиях по истории средневековой эпохи и тюркской истории Центральной Азии, по истории средневекового Казахстана, до современности бытует формула о первоначальном исходе некоего тюркского этноса с территории Алтая, Жетысу (Семиречья) и Южного Казахстана.

Во всех исторических схемах пространства Великой Казахской степи представлены в качестве своеобразного «перевалочного пункта», через которые с разной степенью интенсивности шёл процесс бесконечной миграции племен. Следствием описываемых парадоксальных недоразумений становятся вопросы истории коренного этноса и проблема развития культурной и этнической преемственности тюркских племен и казахов, исконно населяющих описываемые земли в пределах современного Казахстана.

Наряду с проблемой изучения генезиса этнической культуры казахов и вопросов формирования государственности тюрков на территории Казахстана оставался открытым напрямую связанный с ними вопрос о формировании тюркских государств на территории Восточной Европы. Не рассмотренной темой оставалась история Хазарского каганата, созданного во второй половине VII века на территории к западу от Волги. История Хазарского каганата, основанного Тон-ябгу каганом, внуком первого кагана Западного Тюркского каганата Истеми, именуемого в письменных источниках как Тюркский каганат, никогда прежде не рассматривалась в связи с историей тюркских племен, которые жили на территории казахской степи.

Тон-ябгу каган, обладавший титулом «царь Туркестана» и правивший в период с 618 г по 630 г, известен истории как каган, возродивший золотой век Западного Тюркского каганата. Встреча кагана Тон ябгу в 628 году с буддийским паломником Сюань Цзяном, который посетил ставку кагана в Мерке и оставил замечательные описания об особенностях быта и других примечательных чертах культуры тюрков, многие десятилетия являются предметом внимания ученых.

Другим парадоксом историографии тюркских племен и не решенным до сего времени является вопрос, связанный с локализацией прародины тюрков. До сих пор нет теоретического обоснования, занявшего свое место в казахской исторической науке постулата о первичном исходе тюрков с территории Алтая и Монголии. Также имеет место и бытует до сих пор идея об аннексии тюрками земель Семиречья (Жетысу) и Южного Казахстана. На территории восточного ареала тюркской ойкумены, на Алтае, в Туве, Монголии, хорошо изученных в археологическом плане, до сих пор памятники, которые бы указывали на условную точку отсчета официальной истории тюркских племен - VI век, дату создания Тюркского каганата (551/552 гг.), исчисляются единицами.

Сопоставление комплекса источников позволило установить, что в первой половине первого тысячелетия, в культурных особенностях, фиксируемых на археологических памятниках, отражены исторически сложившиеся, характерные черты материальной и духовной культуры этносов, известных в письменной истории как усуни и тюрки. Длительное проживание на одной территории, в ранний период на востоке и с первых веков на западе Туркестана, на территории казахских степей, способствовало формированию целостных, идеологических представлений об устройстве мироздания. Общие истоки мировоззрения названных племен, восстановленные по данным о легендарных преданиях, описанных в письменных источниках, нашли отражение во многих видах культового искусства рубежа эры. Факты, подтверждающие реальность бытования в тюркской этнической среде мифов, вера в которые пронизывала духовную культуру населения, нашли отражение во многих памятниках прикладного искусства.

Идеальным воплощением союза двух племен становятся представления о дуальном устройстве мироздания, основу которых составляет идеологическая концепция вечного союза между Небом и Землей, в социальном контексте, выраженная в мифологии единства мужского и женского начала. В социальной и политической структуре тюркского государства гарантами стабильности и процветания являлся союз между кланами Ашина и Ашидэ, родовыми тотемами которых являлись волк и дракон.

Мировоззренческая модель мироустройства в Тюркском каганате, была возведена в ранг закона, следование которому было обязательным условием института каганской власти. Нарушение принципов дуального правления, выраженное в традиционном праве престолонаследия у тюрков, приводило к негативным последствиям и было равносильно смерти народа, о чем свидетельствуют надписи, высеченные на эпитафиях, созданных в честь Куль тегина, Бильге кагана, Тоньюкука.

Подтверждением версии о дуальной форме управления тюркским государством представителями двух ведущих кланов является и факт использования двух диалектов тюркского языка при создании тюркских рунических памятников, увековечивших в камне историю правления каганов и их верховного советника. По данным, которые приводит А.С. Аманжолов, «надпись в честь Культегина составлена на диалекте господствующего племени Ашина, надпись Тоньюкука – на диалекте племени Ашидэ» [1]. Мудрый канцлер Тоньюкук, служивший верностью трем тюркским каганам, в социальной структуре Второго Тюркского каганата являлся представителем катунской фракции, а в юридическом контексте традиционного права номадов нёс ответственность за судьбу тюркской земли.

Хазарским каганатом управляли два кагана. Реальная власть находилась в руках шада, а по другим источникам - бека, а верховный каган, непременно выходец из династийного рода правителей Ашина, являлся персоной, которую оберегали. Каган жил во дворце, не являясь народу и придворным. Каган был обладателем небесной фортуны/ кут, территория его обитания была сакральной.

Европейские источники начала VII-IX вв., в числе которых византийские, грузинские, албанские письменные сведения, единодушны в вопросе о тюркской принадлежности хазар и могут служить в качестве достоверных источников, свидетельствующих о преемственности государств Западного Тюркского и Хазарских каганатов. И что «Хазарское государство могло образоваться исключительно эволюционным путем, вследствие объединения части тюркских племен вокруг претендента на каганский престол из рода Ашина».

В источниках есть сведения о потомственных правителях Западного Тюркского каганата, правнуках Истеми кагана и внуках его второго сына, Тарду кагана: братьях Шегуй и Тон ябгу, которые проводили традиционную политику управления тюркским государством. В 619 г., тюркские войска под предводительством Тон Ябгу, разбили Сасанидов и заняли города Рей и Исфахан, а в 623 г., совместными усилиями византийского императора Гераклия, хазаров и тюрков, была одержана сокрушительная победа над Хосровом Первизом, способствовавшая падению Сасанидской державы. Тон ябгу перенес столицу в местность Мынбулак – «Тысячи ключей», на территории современного села Мерке, в Жамбылской области, где принимал послов из Китая, Индии.

Поданным Менандра, представители племени кермихионов (двусоставной термин «кермихион» с персидского означает «красная собака»), рода ескель, отмеченные в сирийских источниках, как одно из сильных племен правого крыла Западного Тюркского каганата, прибыли в Византию в 563 году, во главе с царем Аскелом. Ескелями или секеями являлся и основной массив венгерского населения Трансильвании.

Хан Кубрат и его сын Аспарух, основавшие Великую Булгарию на Дунае, были представителями племени кермихионов, из рода Дуло. Достоверность информации, что именно названное племя кермихионов, было самым сильным племенем правого крыла народа десяти стрел «он ок будун», составивших этнический костяк Западного Тюркского каганата и впоследствии Тюргешского каганата, подтверждается исследованиями Ю.А. Зуева.

В связи с изучением вопроса о существовании реальных этнокультурных взаимосвязей между тюркскими племенами, с территории казахских степей и древними болгарскими племенами, несомненный интерес представляют рисунки всадников, высеченные на стенах первой столицы Булгарии, Плиски, ее второй столицы Преславляя и сопровождающиеся руническими знаками. Знаменитый «Мадарский конник» (всадник), являющийся символом Болгарии, высеченный на скале, с собакой, изображенной бегущей за конем, одно копыто которого вознесено надо львом, длительный период служил в качестве места для проведения языческих ритуалов. В связи с обозначенной темой этнической интерпретации представителей племени кермихионов, родовым тотемом которых являлся образ «красной собаки», несомненный интерес представляет изображение всадника на скале в Мадаре вместе с собакой.

Особенности взаимной связи и обусловленности этнических процессов в среде тюркских племен в описываемый период, в географии широких пределов Казахстана, Центральной Азии и Евразии, легли в основу формирования современной этнической карты расселения тюркских народов и ряда современных государств, одним из которых является Болгария.

Из источников известно, что центром территориальных владений народа десяти стрел, являлась долина реки Чу/ Шу, на территории которой письменные источники локализовали политические ставки Западного Тюркского каганата: Суяб, Мерке, Невакет. Каждый из центров, представляющих собой экономический и политический мегаполисы, функционировавшие в разные периоды развития каганата, сохранились до современности в виде развалин городищ и частично изучены археологами.

В контексте исторического развития культуры средневековых тюркских племен, во времени и в пространстве Центральной Азии, составленная база данных, состоящая из комплекса источников, позволяет всесторонне, научно аргументировать процесс развития и становления государственности западных тюркских племен, на территории казахской степи. Результаты анализа комплекса исторических источников, археологических материалов, антропологических, этнографических, эпиграфических данных, нумизматического материала, данных сфрагистики и других, позволяют выявить основные, характерные черты развития этнической культуры средневековых тюркских племен. Полученные данные позволяют также выявить особенности процесса последовательного развития в пространстве Средней Азии, Северного Кавказа, Восточной Европы.

В контексте приведенной выше информации необходимо обратиться к данным по локализации культовых памятников святилищ Мерке и Жайсан и результатам анализа содержания погребальных сооружений, ритуальных конструкций с тюркскими статуями, культовых мест с тамгами, алтарями и петроглифами. Сакральные территории на святилище Мерке занимают площадь более 97 тыс. гектаров, на святилище Жайсан культовые сооружения компактно расположены на площади около 65 тыс. гектаров. Все составляющие части культовых и мемориальных комплексов, подчинены единой мировоззренческой модели - модели мира тюрков, основным понятием которого являлась неделимость организованного природного и социального пространства. Модель мира в представлении тюрков это идея неразрывного единства Неба/Тенгри и Земли-Воды/Жер-Су (А. Досымбаева) [2].

В результате комплексного анализа сведений арабских, китайских, сирийских письменных источников привело исследователя к выводу о том, что описываемые традиционные верования, согласно которым западные тюркские племена совершали ежегодные ритуалы поклонения и жертвоприношения своим богам, проходили в районах расположения родовых земель. В связи с тем, что, по источникам, места постоянного обитания западных тюрков локализуются в географических пределах Туркестана, ученый пришел к выводу, что их священными, сакральными горами являлись горы Тяньшаня, а степи вокруг этих гор были родовой землей Тюркского каганата.

Факт локализации центров средневековых тюркских племен на описы-ваемой территории отражает идею сакрализации пространства, выраженного в почитании окружающей природы. Представляющими интерес с этой точки зрения является этимология топонимов местности. Основу этимологии слова в названии реки Шу (Шу - Су/Вода) составляет значение, которое является символом одного из главных божеств тюркского пантеона Жер-Су.

На территории локализации сакральных земель тюрков, в долине реки Шу, оэсположены горы Хантау. В средневековых письменных источниках сооб¬щается, что племена огузов - хандагов/ хантауских населяли земли в долине реки Рузы. Отождествление реки Шу, берущей начало в горах Тянь-Шаня с Рузой, по мнению С.Г. Агаджанова, не вызывает сомнения. Автор пишет и о сходстве значения топонимов, служивших для обозначения реки Чу или Шу на тюркском языке) и “руза” - “ruz”, на древнеиранском, имевших значение «бежать» [3]. Этот ряд сопоставлений дополняется идеологической символикой “белого потока” Млечного тути - Куян/Киян. “В понятие киян входило не только представление о божественной (земной и небесной) реке, но, и собаке, также носившей следы тотема, которому поклонялись и гнева которого боялись" (Ю. Зуев) [4].

Комплексные исследования, проведенные нами по анализу возникновения и развития монументальных каменных статуарных образцов, являющихся, на протяжении тысячелетий, объектами поклонения, также как и святилища с наскальными рисунками, которые высекались на одних и тех же полотнах, начиная с эпохи бронзы, являются свидетельствами генезиса традиционных культур этносов, населявших пространства казахской степи. Наиболее ценными являются и выводы антропологов, по хронологии периодов антропогенеза, соответствующих эпохам развития культур этносов, по данным археологии, с той лишь разницей, что «начиная с эпохи бронзы до первого века н.э., древние субстратные насельники Казахстана в антропологическом отношении, длительное время оставались базовой предковой формой без существенных изменений» (О. Исмагулов) [5].

Результаты антропологических исследований, позволившие прийти к выводам о том, что «современные казахи представляют собой единую историческую и этнокультурную общность и гомогенную антропологическую целостность, сформировавшуюся исключительно на их исконной территории», еще раз подтверждают доказательность концепции, автохтонного характера процесса генезиса этнической культуры средневековых тюркских племен на территории Туркестана.

Последовательное развитие культур этносов, прослеживаемое по данным археологии и выявленное в процессе формирования топонимии, подтверждается в результате данных современных исследований антропологов по дерматоглифике. Необходимо отметить, что согласно выводам антрополога О. Исмагулова «в связи с тюркской проблема встречается ошибочное представление о том, что тюркские племена на территории Казахстана рассматриваются как изначально пришлые из соседних стран. Однако существует твердое мнение, что тюркские племена в Центральной Азии не были мигрантами, тем более завоевателями этого региона, т.е. они составляли исконных местных насельников обширной степной зоны Евразии» (О. Исмагулов) [6].

Древние традиции металлургии, интенсивно развивавшейся в периоды эпохи бронзы, раннего железного века, ко времени выхода на историческую арену тюркских племен, владевших собственными эталонами передовых образцов вооружения, переданы в лаконичном определении, сохранившихся в китайских письменных источниках, как «плавильщиков железа». Сирийские источники описывают, что во время встречи послов из Византии в г. Тараз, тюрки предлагали не только различные изделия из кожи, металла, ювелирные украшения, но и образцы железистой руды, и слитки железа, в качестве доказательства обладания сырьевыми запасами, развитой металлургии в стране и демонстрации своего могущества.

Свидетельством высокого уровня экономического развития тюркских племен, на период формирования Западного Тюркского каганата, является всесторонне развитая государственная система. Характерными показателями уровня развития государственности западных тюрков, являлась письменность, широко распространенная в этнокультурной среде раннесредневекового населения. Фактор наличия развитой системы алфавитного письма и материалов письменных памятников, «имеют первостепенное значение т.к. являются культурно-политическим, государственным признаком» (И. Кызласов) [7].

Сирийские источники свидетельствуют, что во время первого визита к византийскому императору, глава тюркского посольства Маниах вручил письма, написанные на «скифском» языке. Находки памятников рунической письменности, в пределах локализации Западного Тюркского каганата яв Мерке и в большом количестве, на территории Прииссыккулья, свидетельствуют об использовании письма в различных сферах жизненной деятельности, в процедуре управления государством, в ритуальных целях и в области обычного традиционного права. Легенды на тюркском, руническом и согдийском языках, на монетах VI-VIII вв. из городов Жетысу, Восточного Туркестана, Южного Казахстана и Шаша, являются показателями уровня грамотности населения, вовлеченного в товарно-денежные отношения эпохи. Теоретик развития тюркской письменности профессор А.С. Аманжолов убежден, что «тюркская руника ... широко употреблялась в древнетюркских государствах VI - X вв. В них была распространена грамотность, высокого развития достиг письменно-литературный язык, иначе именуемый “древнетюркским языком”. По отношению к территории Казахста¬наэто прежде всего Первый Тюркский каганат, Западнотюркский, Тюргешский и Карлукский каганаты» [8].

В контексте исторического развития культуры средневековых тюркских племен, во времени и в пространстве Центральной Азии, составленная база данных, состоящая из комплекса источников, позволяет всесторонне, научно аргументировать процесс развития и становления государственности западных тюркских племен, на территории казахской степи. Результаты анализа комплекса исторических источников, археологических материалов, антропологических, этнографических, эпиграфических данных, нумизматического материала, данных сфрагистики и других позволяют выявить основные, характерные черты развития этнической культуры средневековых тюркских племен. Полученные данные позволяют также выявить особенности процесса последовательного развития в пространстве Средней Азии, Северного Кавказа, Восточной Европы.

В связи с результатами комплексных этно- и археологических исследований, необходимо остановиться на информационном потенциале данных, полученных по денежному обращению в тюркской этнокультурной среде. Стиль изображения кагана или пары правителей кагана и катун, переданных на монетах, с точностью до деталей совпадает с изображениями образов тюрков в монументальном искусстве. Характерный набор признаков, в котором передавался этнический облик тюрков, включающий манеру изображения черт лица, набора украшений, предметов вооружения, личных аксессуаров, одежду, обувь одинаково передавались на монетах, живописи и каменных скульптурах. Наблюдениями выявлено, что названный выше набор признаков о портретном сходстве образов правителей, обожествленных предков на каменных статуях и в живописи дополняется и другими приемами изобразительного искусства. Важное место в традиционном тюркском стиле уделялось позе персоны, изображенной на монете изваянии, парадной сцене, в живописи. Выше отмечалось, что на серии монет, тюркские правители изображены в позе сидя, со скрещенными по-восточному ногами. Стиль изображения тюрков, в аналогичной позе, в одну и ту же эпоху, получил распространение в живописи и камнерезном искусстве. Монетные материалы с изображениями всадников, верблюдов, сопровожденные тамгами, имеют прямые аналоги в наскальном искусстве святилища Жайсан.

Исследования в области развития тамговой практики, изучение форм знаков собственности, которыми маркированы сакральные земли, в районах локализации святилищ Мерке и Жайсан, разные культовые объекты, изваяния, стелы, стенки оград позволили произвести дополнительную аргументацию тезиса, о процессе генезиса этнической культуры западных и восточных тюркских племен на территории средневекового Казахстана. Широкое распространение традиции использования тамги в различных сферах жизненной деятельности, в маркировке территориальных владений, в качестве опознавательных знаков, племенной и родовой принадлежности, на памятниках монументального искусства, в чеканке денежных средств и мн. др., являлось одним из признаков, характеризующих своеобразие этнической культуры тюркских номадов.

Материалы тюркских памятников из святилищ Мерке и Жайсан позволяют иллюстрировать дальнейший процесс миксации культур, происходивший на земле Казахстана, в периоды IX - X вв. Результаты комплексного анализа памятников, позволяют выявить причины последующей миграции, отдельных тюркских этносов, в западном направлении, в Волго-Донской регион, Кавказ и на территории, расположенные к югу от Средней Азии, в Иран и Малую Азию.

Наряду с процессом движения части тюркских племен в западном, южном и восточном направлениях, прослеживаемых по материалам археологических памятников, данным письменных источников, основная часть тюркских племен остается на коренных землях, в пределах географии современного Казахстана. Процесс генетической преемственности этнической культуры тюркских и казахских племен, составивших этническое ядро казахского народа, прослеживается по всем основным признакам, составляющим традиционный этнокультурный комплекс казахов, о которых шла речь в работе.

Как отмечалось выше, на территории разных регионов Казахстана, в зависимости от условий естественной географической среды, получало развитие то или иное направление хозяйственной деятельности. Опыт изучения проблемы развития стационарных поселений, в пространстве и времени, сравнение полученных данных позволили С.И. Ажигали, прийти к выводу об их связи с традицией сооружения поселений у казахов. По данным исследователя, территориально указанный процесс наиболее отчетливо прослеживается в Жетысу и Южном Казахстане. По наблюдению ученого, «одной из характерных особенностей поселений южных кочевников является их тесная связь с погребально-культовыми комплексами..., которые формировались в местах длительного зимнего стояния и приобретали характер особо почитаемых святынь». Исследователь полагает, что «одним из факторов жизнеобеспечения, опорным элементом материальной культуры... являлось поселение, так как без оседлости в принципе невозможна нормальная жизнедеятельность, хозяйственное и культурное воспроизводство» [9].

В результате исследований по изучению тюркского наследия замечено, что в районе локализации культового мемориального комплекса Жайсан, все пригодные к обитанию места с водными источниками заняты остатками поселений, небольшими по площади участками для возделывания огородных культур, развитой системой арыков и других ирригационных коммуникаций.

В целом результаты анализа проблемы о вкладе тюрков в мир ценностей культурных достижений населения Центральной Азии и Евразии эпохи средневековья свидетельствуют, что для развития экономики тюркского населения Жетысу, Чу-Таласской долины в том числе, была характерной комплексная форма хозяйствования. Исследования позволяют судить, что номадный способ ведения экономики в регионе Жетысу и Южного Казахстана характеризуется комплексностью и многообразием форм хозяйствования. Наряду с оседлостью, интенсивно развивается номадный способ хозяйствования. Вместе с тем, нельзя не учитывать, что, так как кочевничество являлось одной из ведущих форм жизнеобеспечения номадов, которое наряду с другими типами хозяйствования, обеспечивало жизнедеятельность социума и вне сферы отечества, ведение этой формы хозяйства считалось более престижным. В пользу того, что население, в силу каких-либо причин не владеющее скотом, оседало и вело уже иной способ хозяйствования, нежели кочевой, считавшийся наиболее престижным, говорят наблюдения С.П. Толстова. Исследователь обращает внимание на то, что «кочевая скотоводческая аристократия противопоставляет себя оседлому населению огузских городов - «ятукам». Названный социально окрашенный термин впервые упоминается Махмудом Каимарским. Тюркский термин «ятук» дожил до XX века, в казахском языке, в форме «джатак» и служил для обозначения понятия «оседлый бедняк», т.е. человек, не имеющий скота для кочевания» [10].

Две основные формы ведения экономики, «оседлость» и «номадизм», послужили в качестве факторов дифференциации мировоззренческих устоев. В результате процесса смены идеологии мир кочевой степи стал обособлять себя от города, продолжая жить в соответствии с устоявшимся способом хозяйствования, длительное время, оставаясь верным своим мировоззренческим приоритетам, сложившимся в обществе на протяжении тысячелетий. Неповторимое сочетание различных форм культуры тюркских этносов, отраженное в таких памятниках культуры, как святилища с наскальным искусством, с каменными изваяниями, обособленных культовых ритуальных объектах, родовых тамгах, памятников рунической письменности, которые высекались на скалах, является ярким свидетельством этнокультурного облика тюркских племен, населявших просторы Казахской степи в период средневековья.

Функционирование города как социальной структуры в корне отличалось от жизни в степи. Неотъемлемой частью городской культуры были здания - храмы/молельни. В кочевой степи таковыми являлись святилища с каменными скульптурами обожествленных предков, о которых шла речь в работе. Частью города является некрополь, а курганы кочевников высились на широких пространствах степи. В городах находились общественные дворцы для проведения различных общественных церемоний, в степи такую роль выполняли живописные уголки, с наскальными рисунками и каменными изваяниями. Сакральные земли маркировались родовыми тамгами, знаками обычного права номадов. Родовые тамги - свидетельства принадлежности собственнику, хозяину конкретной земли, высекались на границах территорий, на культовых объектах и как символы власти, на монетах каганов, тамгами метили скот, различные предметы. Каменные алтари, в местах совершения ритуала жертвоприношения, сопровождаемые руническими текстами, тамгами, они находились в центре земель номадов, в том же пространстве, где размещались культовые памятники с образами божественных предков. Нигде в пространстве, ограниченном стенами городов, нет храмов, подобных тем, которые были сооружены в степи, аналогами которых являются сакральные комплексы уникальных святилищ Мерке, Жайсан и Кумай. Каждое из святилищ, представленное комплексом многочисленных погребальных и ритуальных сооружений, являет собой непревзойденные образцы уникальной степной культуры, западных и восточных тюркских племен во всем многообразии.

Использованная литература:

А. Аманжолов. Генезис тюркского рунического алфавита. - Алматы, "Мектеп".- 2003
Досымбаева А. Сакральные памятники тюрков. // Казахстанская правда, Алматы, 15.10.2011
Агаджанов С. Г. Некоторые проблемы истории огузских племен Средней Азии. - "Тюркологический сборник". М., 1970. - С.192-197.
Ю.А. Зуев. Ранние тюрки: очерки истории и идеологии. - Алматы: Дайк-Пресс, Москва, 2002
Исмагулов О. Этническая антропология Казахстана: соматологическое исследование.- Алматы, 1982.
Население Казахстана от эпохи бронзы до современности:(палеоантропологическое исследование).-Алматы, 1970
И. Кызыласов. Материалы к ранней истории тюрков. // Российская археология, № 4, 1999
А. Аманжолов. Генезис тюркского рунического алфавита. - Алматы, "Мектеп".- 2003
Ажигали С.Е. Архитектура кочевников – феномен истории и культуры Евразии (памятники Арало-Каспийского региона). Алматы, 2002.
Толстов С. П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М: Издательство АН СССР, 1948