МОДЕЛЬ МЕТАФОРИЧЕСКОГО ПЕРЕНОСА «ПРЕДМЕТ – ПСИХИЧЕСКИЙ МИР» И ЕГО ЯЗЫКОВОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА В. НАБОКОВА «МАШЕНЬКА»)

 

Филология и журналистика

Садовая В.В.

Магистрант Ставропольского

государственного университета

 

МОДЕЛЬ МЕТАФОРИЧЕСКОГО ПЕРЕНОСА «ПРЕДМЕТ – ПСИХИЧЕСКИЙ МИР» И ЕГО ЯЗЫКОВОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА В. НАБОКОВА «МАШЕНЬКА»)


Только через метафору раскрывается материя,

ибо нет бытия вне сравнения,

ибо само бытие есть сравнения.

О. Мандельштам

Язык В. Набокова отличается особой образностью, присущей, скорее, поэзии, нежели прозе. Здесь много сложных метафорических ассоциаций, не поддающихся всегда однозначному прочтению. Как правило, эти средства отражают глубокое психологическое состояние автора и героев, поэтому на вербальном уровне психологическая ситуация изображается очень смутно. Писатель все время использует ассоциативные мосты, способные, по его мнению, гиперболизировать объект описания с актуальной для автора стороны. Однако, поскольку сегодняшние читатели Набокова не имеют возможности наблюдать те же объекты и в тех же связях, набоковские ассоциации во многом остаются непонятными. Лингвистический анализ позволяет вскрыть динамику формирования метафорической ассоциации писателя.

Метафоры Набокова обращают на себя внимание по двум причинам. Прежде всего, они представляют собой образцы великолепнейшего использования неисчерпаемых средств русского литературного языка конца XIX – начала XX столетий. С другой стороны, они реализуются в системе образности Серебряного века. Набоков как поэт, и как прозаик продолжает традиции пушкинской поэзии и прозы, одновременно ему не чужды традиции модернизма, русского символизма и экспрессионизма.

Большой интерес, на наш взгляд, представляют метафоры с конструкцией «предмет – психический мир» (например, такой предмет, как облако, при метафорическом переносе переходит в сферу чувств – облако печали), играющих в романе В. Набокова «Машенька» сюжетообразующую роль.

«И этот случайный запах помог Ганину вспомнить еще живее  тот  русский дождливый   август,   тот   поток  счастья,  который  тени  его берлинской жизни все утро так назойливо прерывали». [1, 94] Перед нами процесс воспоминания, сопровождаемый воссозданием утраченного эмоционального состояния, который он определяет как счастливый. Употребление в данном контексте местоимений «тот»  и «этот», дифференцируют предметы с точки зрения их отдаленности от говорящего.

Попытаемся установить образную основу существительного «поток» в рассматриваемом контексте. Слово «поток» зафиксировано в Словаре Ожегова в следующих значениях: «Поток 1. Стремительно текущая водная масса. Бурный п. Горный п. Глубинный п. (подводное течение). 2. Движущаяся масса чего-н. П. лавы. Воздушный п. П. газа. П. частиц. П. света. Людской п. Транспортный п. П. слёз (перен.). П. слов (перен.). 3. Поточное производство (спец.). Перевести (поставить) производство на п. 4. Часть общего состава учащихся, разделённых для проведения каких-н. занятий, испытаний. Сдача экзаменов в два потока». В приведенном предложении набоковское словоупотребление является переносным, и если соотносить его со словарным, то придется признать, что взятое отвлеченно второе значение по Словарю, «движущаяся масса чего-н.», подходит к значению, обнаруживаемому в тексте.

У Набокова «поток счастья» актуализирует семы и по первому основному номинативному значению, но суть в том, что эти семы актуализируются не непосредственно, а опосредованно. Так, по основному значению этого слова «стремительно текущая водная масса» может быть «горной, бурной». «Счастье» не «водная масса», однако опосредованно оно может быть «стремительно текущей массой», т.е. фактически речь идет о «массе». Как и все лексические и фразеологические средства языка у Набокова, слово «счастье» в этом предложении несет информацию субъективно-эмоционального характера. «Счастье» означает «чувство полного, высшего удовлетворения», оно соответствует настроению героя. Таким образом, «поток» в рассматриваемом контексте это «стремительно текущая масса чувств полного удовлетворения».

«Он чувствовал,  что  от  этих  несовершенных  встреч  мельчает, протирается любовь». [1, 97] Фактически слово «протирается», употребленное  по отношению к семе «любовь» реализует переносное значение и не только номинативно-производное. Оно является не только переносом на основе функционального сходства, это слово эмоционально насыщено и формирует экспрессивное содержание текста. Глагол «протереть», зафиксированный в Словаре Ожегова, во всех трех значениях не имеет никакого отношения к человеческим чувствам. Оригинальность писателя состоит в том, что он переносит ассоциацию в другую область, область чувственных ощущений. В рассматриваемом тексте Набокова, как об этом свидетельствует пресуппозиция, речь идет о любви, влечении которое актуализирует семы, разбросанные по семемам слова «протирается», представленные имплицитно. Слово «протирается» в этом предложении несет также информацию субъективно-эмоционального характера. В данном контексте глагол «протереть» имеет значение «постепенно утрачивающий глубокое эмоциональное чувство», он соответствует душевному состоянию героя. Писатель создает новую метафору, диффузно представляющую семантический объем и семантическую структуру данного слова.

Рассмотренный случай весьма характерен с точки зрения способности Набокова использовать общеязыковые нейтральные слова как средства усиления эмоционо-экспрессивного содержания текста. В данном случае мы видим, как одно слово очень точно показывает не само действие, им обозначаемое, а внешний эффект обозначенного глаголом действия.

Итак,  мы рассмотрели некоторые модели метафорического переноса «предмет - психический мир», использованные Набоковым в романе «Машенька». Почти каждый раз, анализируя конкретное предложение и использованную в нем конкретную общеязыковую метафору, нам приходилось отмечать, что писатель вносит свое, индивидуальное в употребление языковых средств. Общеязыковые лексико-семантические средства отражают у Набокова его мировидение, ощущение конкретной ситуации. Писатель соотносит слова, которые в обычной речи не связываются, тем самым он актуализирует неожиданные стороны предмета, соответственно выносит на передний план периферийные, второстепенные признаки предметов. Сложный метафорический язык набоковской прозы скрывает простую и однообразную фабулу, стремится отвлечь, увлечь, очаровать читателя экзотической красотой и перманентной новизной.

ЛИТЕРАТУРА

  1. Набоков В.В. Русский период. Собр. соч.: В 5 т. СПб., 1999. Т.2.