ИРОНИЯ И РАЗНЫЕ ТИПЫ КОМИЧЕСКОГО В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ

 

ПОД- СЕКЦИЯ 1. Литературоведение

Петрова О.Г.

Кандидат филологических наук,

старший преподаватель кафедры иностранных языков и профессиональной коммуникации

Саратовского государственного технического университета

 

ИРОНИЯ И РАЗНЫЕ ТИПЫ КОМИЧЕСКОГО В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ


Ирония, как считает большинство исследователей (Ю. Б. Борев, Б. О. Дземидок, О. П. Ермакова, Е. Н. Кононенко, Д. П. Николаев, И. Паси, В. М. Пивоев и др.), входит в число основных понятий культуры и имеет богатую многолетнюю историю и множество толкований. Она находит свое воплощение в большом количестве различных явлений, то выступая в роли одного из тропов, то претендуя на статус философской категории. За свою историю она принимала столько форм, что до сих пор так и не появилось классификации, которая охватила бы весь спектр проявлений иронии и нашла бы критерий, позволяющий достаточно четко обособить ее от смежных категорий. «Ни одна из существующих теорий иронии не способна полностью отличить ироническое произнесение от не иронического» [2, с. 172]. Иронию как часть парадигмы комического изучали теоретики эстетики и философы различных эпох, однако лингвистическая и стилистическая сторона этого феномена оставалась за рамками их внимания.

Несмотря на то, что ирония становилась объектом исследования во многих областях лингвистики (С. И. Походня, А. В. Сергиенко, Ю. В. Каменская, В. З. Санников, О. П. Ермакова и другие), большая часть исследователей объектом делает лексико-семантические и грамматические особенности контекстной иронии, прямо оговаривая, что ирония в художественном тексте (в целостном тексте) остается вне поля их внимания. Только немногие работы касаются эстетического аспекта иронии (Походня, Сергиенко, Каменская, Орлов). Ирония как текстовая категория, реализуясь лингвистическими средствами, тесно связана с экстралингвистическими моментами (социальная позиция автора, его биография, положение в обществе, этические нормы, философско-политические течения эпохи). «В последние годы межличностная коммуникация привлекает к себе особое внимание лингвистов, ставятся вопросы о влиянии на процесс взаимодействия между людьми экстралингвистических и психологических факторов. Усиливается интерес к иронии как одному из важных атрибутов речевого поведения, зависящего от соблюдения или нарушения определенных этических норм, от индивидуальных особенностей участников общения и от специфики ситуации взаимодействия» [7, с. 201]. Проблема взаимодействия лингвистических и экстралингвистических факторов в языке всегда остается актуальной. Она рассматривается в работах как общелингвистического плана (Селиверстова 1976; Курилович 1962, Шмелев 1973), так и в работах, посвященных социально-философскому аспекту этой проблемы (Полуэктов 1991).

В. В. Виноградов в своей работе «Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика» обращал внимание на наличие в тексте языковых и неязыковых средств и выделил две стилистики, изучающие их: лингвистическую и литературоведческую: «Предметом лингвистической стилистики в области художественной литературы является языковой художественный стиль, а именно как стиль конкретного литературного произведения, так и общие стилистические категории» [6, с. 166]. «Лингвистически обоснованная стилистика не занимается исследованием словесно-художественных структур как единоцелостных речевых образований, воплощающих определенное мыслительное содержание, определенный идейный замысел и тем самым подчиненных той или иной социальной цели.  Проблемы замысла автора, идейных тенденций, заложенных в литературном произведении, его тематики, связи сюжета и образов персонажей с действительностью и мировоззрением писателя, вопрос об отношении самого автора к воспроизводимой и художественно преобразованной действительности связаны с искусствоведческим понятием стиля и составляют предмет изучения стилистики литературоведческой» [6, с. 79, 91].

Н. С. Болотнова также отмечает, что интерпретация текста зависит от учета не только языковых, но и экстралингвистических факторов, отражающихся непосредственно в тексте и требующих расшифровки: «К основным экстралингвистическим параметрам в анализе текста относятся: фактор адресата, личность автора, «стоящего» за текстом, социально-исторический и культурный контекст эпохи, значимый для диалога автора и читателя. Учет этих экстралингвистических параметров  важен для смысловой интерпретации текста. Данная проблема связана со структурой кодов текста, к которым приобщается читатель в процессе интерпретационной деятельности» [5, с. 468].

Характер и отношение лингвистического и экстралингвистического в иронии продолжают оставаться с одной стороны малоизученной, а с другой стороны – важнейшей проблемой противопоставления внутренней и внешней лингвистик. «Экстралингвистические факторы, объективно являясь внешними по отношению к системе языка, отражаясь в сознании людей, органически связаны с ней [13, с. 19] и ведут к изменениям в лексической и синтаксической сочетаемости слов [23, с. 17-19].

С развитием человеческого общества менялись представления человека об окружающем мире, его отношение к жизни и осознание своей роли в ней; следовательно, менялся способ мыслить и выражать свое мнение. Так, философский подход древних греков отразился на их представлении иронии как философско-логического приема; риторика, занимавшая важнейшее место в системе средневекового образования, сыграла большую роль в определении иронии как риторического приема в Средние века; высшей ценностью романтического сознания была свобода от несовершенства действительности, этот принцип требовал «универсального иронизирования» - установки на то, чтобы художник подвергал сомнению не только реальные предметы и явления, но и свои собственные суждения о них. Отсюда – вопрос об иронии как содержательной категории, связанной с мировоззрением и эстетикой авторов. И наконец, XX век рассматривает «эпическую иронию» как наиболее широкий и свободный от всякого морализаторства взгляд на действительность, что приводит к пониманию иронии как иронического видения мира в начале XXI века.

Ирония как содержательная категория, таким образом, связана с господствующими в определенную эпоху философскими, политическими, этическими течениями, с мировоззрением и эстетикой авторов. Образ жизни страны и людей и условия, в которых существует литература, создают определенный тип ирониста и определенные способы иронизирования. «Ирония не чисто языковое явление, она в определенной степени обусловлена менталитетом, национальным характером, индивидуальным темпераментом и другими факторами» [10, с. 169-170].

Сложность проявления иронии в искусстве и действительности определяет особенности занимаемого иронией положения в структуре комического. Объединяющим стержнем всех компонентов категории комического является смех, источники которого различны по характеру и направлению. В этом заключается основа разделения структуры общей категории комического на формы, способы выражения – пародию, бурлеск, гротеск, с одной стороны, и на юмор, иронию, сатиру как виды эмоционально-ценностного отношения к действительности, с другой.

Многие исследователи стремятся разграничить иронию, юмор и сатиру. Считается, что юмор и сатира – полюсы смеха, а между ними – целый мир оттенков комического. В основе и юмора, и сатиры лежит особая форма эстетического отношения к действительности – комедийное отношение. В зависимости от эстетических свойств объекта и целей субъекта комедийное отношение к действительности может быть двух типов: сатирическим и юмористическим. Ю. Б. Борев дает определение понятиям юмор и сатира: «Слово «юмор» употребляется, во-первых, в значении «чувство комического». В этом смысле сатирик не может обойтись без юмора. Другое значение этого слова «добродушная насмешка»; в этом смысле юмор – один из оттенков смеха и отличается от сатиры, иронии, сарказма. Слово «сатира», как и слово «юмор», имеет два значения. В одном случае понятие «сатира» означает определенный род художественных произведений, во втором – особый вид смеха, его оттенок, особый тип эмоционального, острокритического отношения (сатирическое осмеяние, обличение и т.д.)» [4, с. 80].

Литературный энциклопедический словарь (под ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева) так определяет сущность иронии, юмора и сатиры: «В синкретическом смехе потенциально или в зачаточном виде заложены многие виды комического, обособляющиеся затем в ходе развития культуры. Это прежде всего ирония и юмор, противоположные по «правилам игры», по характеру личины. В иронии смешное скрывается под маской серьезности, с преобладанием отрицательного (насмешливого) отношения к предмету; в юморе – серьезное под маской смешного, обычно с преобладанием положительного («смеющегося») отношения. Среди всех видов комического юмор отмечен в принципе миросозерцательным характером и сложностью тона в оценке жизни. Напротив, обличительный смех сатиры, предметом которого служат пороки, отличается вполне определенным – отрицательным, изобличающим – тоном оценки.»

А. Ф. Артемова подчеркивает, что ирония – это нечто среднее между юмором и сатирой. Ирония более агрессивна, чем юмор, но менее активна и социально окрашена, чем сатира [3, с. 45] (выделено нами – О. П.).

Конечно же, ирония имеет много общего с юмором, но эти понятия не следует смешивать. Юмор всегда вызывает смех. Смешное – это неожиданное столкновение между положительным и отрицательным. В этом отношении ирония сходна с юмором. Однако функция иронии не ограничивается созданием комического эффекта. «Ирония может не содержать ни тени юмора, выражая раздражение, возмущение, горечь, неприязнь и другие чувства, весьма далекие от желания шутить» [10, с. 22].

Т. Ф. Лимарева придерживается мнения, что смех в юморе и смех в сатире полярны друг другу по своей направленности, а смех в иронии, располагаясь между этими полярными точками, больше тяготеет к юмористическому смеху, чем к смеху сатирическому [14, с. 16-17].

Нам кажется справедливой позиция Ю. Б. Борева, утверждающего, что сатира – высшая и крайняя форма критики, отрицания. Сатира заостряет, а порой и утрирует и даже деформирует облик осмеиваемого явления. Л. И. Тимофеев отмечает, что сатира тяготеет к условности, к гротеску, к фантастичности, к исключительности характеров и событий, благодаря которым она может особенно отчетливо показать их алогизм, несообразность жизни с целью [21, с. 388]. Но главное в сатире – комедийная критика, то есть такая, которая подводит читателя к отрицанию явления через сопоставление его с идеалом, критика, утверждающая идеалы (выделено нами – О. П.). Такой же точки зрения придерживается И. Н. Иванова: «Одно из непременных условий существования сатиры – общественные пороки и недостатки социального устройства – в России существовало всегда, но было и другое – некий идеал, из которого исходил сатирик в своем пафосе, более или менее распространенное представление о том, как надо, как должно быть (выделено нами – О. П.). Иначе у сатирика не было бы аудитории. Последнее условие в настоящее время практически отсутствует, поэтому сатира – хотя поводов для нее не меньше, чем было всегда – теряет свои позиции в литературе, начиная с постперестроечного периода» [12, с. 143].

Н. Ю. Тяпугина утверждает, что сатирик соединяет смех и обличение, то есть смеясь, разоблачает. Поэтому смех у сатирика совершенно особый: гневный, презрительный, враждебный, издевательский. Он носит ярко выраженный отрицающий характер, указывает на непереходимую границу между моральным миром художника и обличаемым явлением. Отличие сатиры от других видов комического исследователь видит прежде всего не в объекте или формах осмеяния, не в более крупном «калибре» обличаемых пороков, а в особенностях мышления писателя, который не желает прощать обществу или человеку его нравственной ущербности (выделено нами – О. П.). Сходную идею можно найти у И. Н. Ивановой: «…ирония проявляет те присущие лишь ей черты, которые обеспечивают ей более высокий статус по сравнению с юмором или сатирой, - пафос дистанции, взгляд сверху и то, что мы назвали бы болевой чувствительностью. От сатиры иронию отличает иное положение субъекта отрицания по отношению к отвергаемому объекту (выделено нами – О. П.): сатирик сражается с  «врагом» на его поле, ставя его на одну доску с собой. Его отрицание – на плоскости. Сатирик принимает врага всерьез, ироник – никогда. Сатирик бросается в бой (возможно, пользуясь как оружием низшими формами иронии), ироник – лишь иногда снисходит до этого. Сатирик ненавидит, ироник – презирает. Первый стремится к повсеместной победе своей точки зрения А над точкой зрения противника В. Второй же видит относительность правоты любой точки зрения А, В, С (выделено нами – О. П.) и т. д., поскольку находится над объединяющей их плоскостью (по крайней мере, ему так кажется)» [12, с. 144].

Ирония часто обвиняется в пассивности, созерцательности, особенно в сравнении с сатирой [9, с. 56], но это обвинение кажется не вполне обоснованным. Конечно, ирония менее агрессивна, более интеллектуальна, аполитична по своему характеру, но чаще всего она ничуть не менее критична, чем сатира. Тезис о том, что сатира всегда предлагает пути изменения мира, а ирония этого не делает, кажется нам правильным в особенности по отношению к роману Теккерея. Обе они являются художественной формой критического, оценочного освоения действительности, и в этом их социальная значимость. С. И. Походня определяет разницу между сатирой и иронией в способе выражения оценочно-критического отношения к миру. Автор полагает, что ирония может быть намного результативней как средство воздействия, так как она в состоянии выразить гораздо более широкую гамму чувств, эмоций, она менее прямолинейна, более гибка, чем сатира [20, с. 4].

Основной характерной чертой, сближающей иронию с разными типами комического, некоторые лингвисты считают наличие противоречия между формой и содержанием [Борев 1957; Эльсберг 1957; Николаев 1962, Вулис 1984, Озмитель 1973]. В качестве моментов, сближающих её с сатирой, обычно выделяется то, что обе они, в отличие от юмора, выражают неодобрение и критику, и обе имеют ярко выраженный эмоциональный характер [Weisgerber 1973; Дземидок 1974]. В связи с этим С. И. Походня справедливо отмечает, что, поскольку ирония по способу своего создания основывается на том же, что и другие формы комического (на противоречии формы и содержания), то выбор в качестве критерия «промежуточности» иронии лишь степени интенсивности выражаемой эмоции (сатира более эмоциональна, чем ирония) неоправдан. По мнению автора, ирония отличается от сатиры лишь по одному признаку – по способу проявления субъективно-оценочной модальности: если сатира выявляет модальность открыто, то ирония делает это в скрытой форме (выделено нами – О. П.) [20, с. 5]. «Ирония может быть скрытой и не иметь явных признаков. Иногда говорящий или пишущий не хочет, чтобы его иронию поняли, и получает от этого удовольствие. Так, по утверждению исследователей, Шекспир тщательно замаскировывал свою иронию и не хотел, чтобы её обнаружили» [10, с. 25].

В отличие от сатиры, ирония может быть не понята. «Причин для этого много: и характер самой иронии (явная – не явная, слишком тонкая), и общий культурный фон говорящих, и общая база знаний, и чувство юмора у коммуникантов (есть – нет), и совпадение (несовпадение) психологических типов партнеров коммуникации. Ирония даже в простейших случаях не столь очевидна и требует специальных средств выявления, как в устной, так и в письменной речи» [10, с. 34].

О. П. Ермакова выделяет также некоторые черты иронии, которые отличают её от сатиры и в то же время делают её похожей на шутку: «1. Сходство шутки и иронии прежде всего в небуквальности утверждения. И шутка, и ирония представляют собой нарушение постулата истинности. Ирония – языковая мистификация, при которой иронизирующий «надевает» разные маски: маски глупца, невежды, наивного и доверчивого человека, подлого, глупо-восторженного и другие. 2. В шутке и иронии есть компонент несерьёзности. 3. Объектом иронии может быть сам иронизирующий» [10, с. 19].

Функция иронии, по мнению многих лингвистов, не ограничивается созданием комического эффекта.  Почти все словари (см. выше) указывают на свойство иронии выражать насмешку под видом одобрения или похвалы. «Кардинальная цель иронии – насмешка, хотя не каждое ироническое высказывание содержит насмешку» [10, с. 38]. «Цель иронии – не смешить, не развлекать, а, напротив, подчеркнуть всю серьёзность, порой даже трагичность положений и ситуаций. Насмешка создается тем, что обнажается нелепость происходящего. Ирония в произведении может относиться к отдельным персонажам; писатели часто используют её для создания характера. Посредством иронии может быть передано авторское суждение о действительности в целом. В таком случае принцип иронии становится стержневым, на нем строится все произведение» [19, с. 16]. А. Ф. Лосев делит иронию на мягкую или добродушную, насмешливую и сарказм (то есть иронизирование с некоторым издевательством) [16, с. 73].

На современном этапе исследования иронии ряд лингвистов приходит к выводу, что ирония – это отдельная категория, связанная с миропониманием, философией автора. Таков взгляд на иронию И. Н. Ивановой: «Ирония имеет лишь опосредованное отношение к эстетической категории комического, и многим ее типам – в частности, драматической, позднеромантической, экзистенциальной, символистской – присущ скорее трагический, чем комический тон. Отрицательная оценочность действительно является необходимым компонентом иронии, но степень негативности в оценке объекта иронии может быть разной: от резкого неприятия (тогда ирония приближается к сарказму, сатире, инвективе) до простой сдержанности и умеренности.

Ни противоположность выражения содержанию, ни насмешливый тон не являются непременными атрибутами иронии. Ирония не является «разновидностью комического»: ее соотношение с юмором и сатирой – пересечение смысловых полей. Основная функция иронии – корректирующая. Воплощая авторский философско-эстетический идеал, ирония в художественном тексте проникает во все его уровни и слои; высшие уровни проявления иронии - метатекстовый и интертекстуальный» [11, с. 15].

В исследовании «Ирония и сатира как типы поэтического смысла» Г. Н. Чугунекова рассматривает иронию и сатиру как два различных типа смысла и дает им определения: «ирония – это вид смысла поэтического высказывания, основанный на словесном моделировании неразрешимого ценностного конфликта по оценочной шкале «высокое» и «низкое». Контраст «высокого» и «низкого» проявляется в структуре текста, в лексических и синтаксических элементах речевой модели на основе актуализации ценностных фреймов. Сатира – это тип смысла поэтического текста, реализуемый через оценочную модель, отличную от иронии. В структуре сатирического высказывания происходит сопоставление моделируемой ситуации текста и фрейма с высокой оценкой, обозначаемого как идеал автора: на него указывают маркеры, присутствующие в тексте. Таким образом, семантическая основа смысла заключается в неприятии какого-либо явления по причине его несоответствия ценностной структуре говорящего субъекта. Сатирическая модель формируется на основе низкой оценки автором текста определенных общественных явлений и качеств человека, с которыми автор не желает мириться» [22, с. 4-5]. Исследователь называет экстралингвистические факторы, влияющие на писателя и определяющие его выбор модели высказывания: «Ирония выступает как ценностная ситуативная модель высказывания. Она возникает в случае эмоциональной неудовлетворенности при осознании человеком конфликтности духовных ценностей, при понимании невозможности изменить их противоречивую природу» [22, с. 9]. На наш взгляд, немаловажным является замечание исследователя о базовых для интерпретации иронического смысла понятиях «высокое» и «низкое», именно  их наличие в тексте и противостояние создает ироническую оценку текстовой ситуации. Существенным для нас в исследовании Чугунековой явилось также выделение признаков иронического и сатирического текста: «немаловажным признаком иронической оценочной модели является вовлечение субъективности автора в рамки модели. Автор описывает проблемную ситуацию и указывает на свое участие в ней, или по крайней мере, сопричастность, поэтому оценка переносится и на него. Важным признаком сатирического текста является невовлеченность субъективности автора в ситуацию. Для сатирического высказывания не свойственно сочетание двух противоположных оценок, автор всегда настаивает на абсолютном неприятии недостатков социальной жизни» [22, с. 12-13].

Выводы. Большинство исследователей сходятся во мнении, что ирония, как и сатира, и юмор, – особый вид смеха, его оттенок, особый тип эмоционального, критического отношения к действительности. Но если раньше иронию трактовали либо как вспомогательное средство при сатире, либо как одну из разновидностей комического, то сегодня появляется все больше концепций (см. работы А. Ф. Артемовой, Т. Ф. Лимаревой, О. П. Ермаковой, Л. И. Тимофеева, И. Н. Ивановой, Н. Ю. Тяпугиной, Г. Н. Чугунековой и др.), подчеркивающих «особую роль иронии и ее особый статус, иные познавательные и эстетические возможности по сравнению с сатирой» [12, с. 143]. Эти концепции выделяют некоторые критерии, позволяющие провести четкую границу между сатирой и иронией. Во-первых, наличие в сатире некоего идеала, делающего смех сатирика враждебным и издевательским. Отсюда вторая черта сатиры – ярко выраженный отрицающий характер, указывающий на непереходимую границу между моральным миром художника и обличаемым явлением, другими словами, невовлеченность субъективности автора в ситуацию. В иронии же все по-другому: функция иронии – корректировать, а не отрицать, к тому же ироник принимает относительность правоты любой точки зрения, не предлагая один, исключающий все остальное идеал; автор описывает проблемную ситуацию и указывает на свое участие в ней или, по крайней мере, сопричастность, поэтому оценка переносится и на него. 

 

 

Библиография:

  1. Weisgerber J. Satire and irony as means of communication // Comparative literature studies. – 1973. – Vol. 10. - №2. – P. 157-172.
  2. Utsumi A. Verbal irony as implicit display of ironic environment: Distinguishing ironic utterance from nonirony// Journal of pragmatics, 32, 2000, p. 1778.
  3. Артемова А. Ф. Механизм создания комического в английской фразеологии. Автореф. дис... канд. филол. наук. – М., 1976. – 23с.
  4. Борев Ю. Б. О комическом. М.: Искусство, 1957.
  5. Болотнова Н. С. Коммуникативная стилистика текста. Словарь-тезаурус. – Томск: Изд-во Томского гос. пед. университета, 2008. – 384с.
  6. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963. С. 62.
  7. Воробьева К. А. Специфика иронии среди других языковых средств комизма. // Логический анализ языка. Языковые механизмы комизма. – М.: Изд-во «Индрик», 2007. – с. 201-206.
  8. Вулис А. серьезность несерьезных ситуаций. – Ташкент, 1984
  9. Дземидок Б. О комическом. М., 1974.

10.  Ермакова О. П. Ирония и её роль в жизни языка. – Калуга: Изд-во КГПУ, 2005. – 202с.

11.  Иванова И. Н. Ирония в поэзии русского модернизма (1890-1910годы). Ставрополь: Изд-во СГУ, 2006. - 422с.

12.  Иванова И. Н. Сатира и ирония в творчестве позднего Г.В. Иванова// Феноменология власти в сатире. Коллективная монография под ред. В. В. Прозорова, И. В. Кабановой. Саратов: Изд. центр «Наука», 2008. – 258с.

13.  Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

14.  Лимарева Т. Ф. Функционально-семантическая сущность иронии. Автореф. дис... канд. филол. наук. – Краснодар, 1997. – 19с.

15.  Литературный энциклопедический словарь под ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева. – М., Советская энциклопедия, 1987.

16.  Лосев А. Ф. Ирония античная и романтическая.// Эстетика и искусство. – М.: Искусство, 1966. – с. 54-84.

17.  Николаев Д. П. Смех – оружие сатиры. М.: Искусство, 1962.

18.  Озмитель Е. К. О сатире и юморе. – Л., 1973.

19.  Охримович К. В. Ирония и принцип вежливости в английских диалогах. Дис… канд. филол. наук. – Уфа, 2004.

20.  Походня С. И. Языковые средства и виды реализации иронии. – Киев: Наукова думка, 1989. – 128с.

21.  Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. М., 1971.

22.  Чугунекова Г. Н. Ирония и сатира как типы поэтического смысла (на материале современной англоязычной поэзии). Автореф. дис... канд. филол. наук. – Санкт-Петербург, 2007.

23.  Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973, 279с.

24.  Эльсберг Я. Вопросы теории сатиры. – М: Советский писатель, 1957 – 365с.